Эльдар

Однажды проснувшись на берегу ручья «Звонкий голос» я понял что пение птиц,  дыхание трав и цветов, окружающих меня, наполнены тревогой. Это было странное чувство , которое заставило меня, исполнив танец утреней свежести, нестись к побережью со скоростью ветра. Там я увидел чудо которое и не ожидал увидеть. В гавань, освещенную звездами и благословленную Ульмо, входили корабли, похожие на птиц и несущие свет. На кораблях стояли эльдар, окруженные светом, и  сила, исходящая от них, внушала трепет  и мысли о  заморских землях, о красоте и премудрости Валар.
Восторг охватил меня, ибо не думал я узреть роскошь западного мира, не думал встретить собратьев своих, сходящих на земли Арды. Но странное чувство тревоги и непокоя поглотило меня, когда я увидел это действо и эльда, сходящих с кораблей на берег. Так и стоял я, теряясь в ощущениях, пока сошедшие с кораблей эльдар не узрели меня и не бросились в мою сторону.  Они подбежали достаточно близко, дабы я успел сложить песнь-приветствие и уже начал наигрывать на лютне первый куплет  —  о их приходе и радости тех, кто никогда не видел Амана, когда сильный удар по челюсти  и пинок в пах заставили меня упасть на колени и вернуться к реальности. Один из Нолдо стоял прямо надо мной, а двое его товарищей вместо приветствия  пинали меня ногами и спрашивали о враге и вещах, которых я не понимал. «Аэльдельнело» — представился я, встав с колен, и тут же мощный удар отправил меня на землю. Пара выбитых зубов и  шок от неправдоподобности происходящего заставили меня утратить на миг представление о реальности, но вот еще пара ударов по лицу — и я четко различаю, как пришлые высаживаются на берег и поджигают корабли, на которых они приплыли.
Меня держат под руки собратья эльда, и один из них говорит мне о враге и о сильмариллах, и о тьме в душах, продолжая бить и вопрошая о крепости того, кого они называют Морготом, но я не понимаю их, поскольку щебетание птиц и запах моря, смешанный с ароматом цветов Арды, не позволяет мне поверить в то, что мои собратья могут так поступать, я вскоре теряю нить событий.
Боль в связанных руках привела меня в сознание, некий эльдар, представившийся Келегормом, сказал, что я был случайно принят за приспешника врага. Он развязал мне руки и извинился за то, что случилось.
Я находился в центре лагеря, созданного моими собратьями, но от каждого из них исходил свет, который жалил и нес тьму в своей сути, меня охватило состояние транса, ибо я узрел проклятие Валар, несущее скорбь всем эльда. Тьма струилась над шатрами тех, кто пришел в Арду, над их многотысячным лагерем воцарилась тьма, и только звездами сияли ауры тех, кто сможет преодолеть мрак. Но новый удар привел меня в мир бытия: один из нолдо стоял надо мной и, указывая на того, кто представился Келегормом, рассказывал о великой миссии и цели, о враге и бытие Валар, о исходе нолдор, о великом враге и о том, что все сущее сводиться к законам Эру. Я рассказал ему о своей жизни с момента пробуждения  у вод, о том, как Арда помогает своим детям и о том, как легко и просто существовать нам всем в гармонии и свете, вот только Моргот и его тень осталась мрачным рифом в океане мира и добра…  А потом князь Келегорм сказал, что я неправедно был отчужден и что свет горит во мне. Я еще долго не мог понять, как они, видевшие меня впервые, были готовы меня опорочить тьмой и убить, даже не поняв... Ведь это собратья мои и все мы едины в песне Арды, но как глухи они и как изменились их восприятия, ведь я ясно чую, что тьма исходит от них!..
Утром я вместе со всеми выступил в поход за сильмариллами о которых только  и слышал от каждого окружавшего меня. Также до меня долетели слухи о какой-то резне и крови, пущенной элда, но эльда Келегорма были молчаливы и даже имена их я узнал только после…
Лагерь был огромен, как понял я — в состав его входили сыновья тано Феанора и те, кто принял их власть, также я понял что бессмертные валар не послали своего благословения и корабли, на которых прибыли собратья, были сожжены. Недолго я воспринимал феанорингов за собратьев, ибо они возомнили себя теми, кому все обязаны подчиняться, меня они считали тем, кто должен выполнять все их приказы,. После того, как я отказался  идти за дровами и был избит дружинниками Келегорма, я перестал воспринимать этих нолдо как эльда.
Меня хотели связать и везти как скот, но Келегорм отозвал своих воинов и, отведя меня в сторону, сказал, что я тоже их собрат и что тьма не коснулась меня…
В этот миг я понял, что те, кто пришли из далекого Валинора, ущербны: своим недоверием они не могут видеть свет в душах, их накрыла та тьма, с которой они пришли бороться. Тьма в их поступках, тьма в деяниях, что они сотворили пока пришли… Эта мысль не давала мне покоя, пока я не вспомнил о кораблях. Телери наши собратья, они не оставили бы корабли без присмотра…
Осознание этого привело мня в трепет, но количество эльда, совершивших ошибку, заставило меня воспринимать все, как в страшном нереальном сне. 
Горит яркий огонь костра, практически обжигающий меня, руки до боли сведены за спиной эльдарами, передо мной стоит их тано, его все величают Феанором, он вопрошает о пути к северному хребту, где якобы живет Моргот.
Что я могу сказать? Что песни Яванны при утреннем свете и воды Ульмо в прохладе вечернего бриза не смогли мне рассказать о том, где кроется их враг, но боль, которую они причиняют, отзывается ненавистью и желанием  обмануть, и я соглашаюсь отвести их туда, где сам не был ни разу.
На второй день пути вся колона содрогнулась, как змея которой перебили хребет. Порождения мрака, которых раньше я даже не видал — орки обрушились на нас, как камни падают в селевом потоке на долину, где цветет клевер.
Аэрнил, дружинник Келегорма, упал на землю, и из его шеи торчало древко стрелы. Рядом рухнул Кирано со стрелой в бедре. Порождения мрака осыпали нас стрелами. Келегорм построил дружину сомкнутым строем, и пока его собратья отбивали атаки  в лоб, он повел строй во фланг атакующим. Я подхватил копье, выпавшее из рук Аэрнила, и встал рядом с теми, кто нес тьму  света. Наш рывок и удар во фланг застал орков врасплох, они ждали легкой победы. Я еще никогда не проливал кровь,  но ненависть к порождениям мрака и ярость от гибели собратьев несла меня вперед.  Удар под щит и кровь, хлынувшая из раны орка. Я споткнулся о труп, но кто-то из нолдор прикрыл меня и рухнул от удара секирой. Этого мгновения хватило мне, дабы всадить копьё в живот орку с топором. Еще двое напрыгнули, от одного я увернулся, а второго насадил на копьё. Орк, от которого я увернулся, достал меня в бок ятаганом, и все тело налилось болью и гневом… Вот я вижу, как ломаю шею орку, ранившему меня, его же ятаганом я распарываю брюхо его товарищу, свалка раскидывает нас и я умудряюсь подобрать копьё, и в следующую секунду вонзить его в орка, прыгнувшего на меня. Эльда,  бивший меня у вод, падает наземь, и двое орков наседают на него. Один тут же отлетает,  пронзенный копьем, на второго я накидываюсь и ломаю ему шею руками. Сила исходит из меня, страх исходит из врагов, вокруг тела и жертвы, вот опять я уворачиваюсь от вражеского топора и моё копье пробивает грудь атакующего, но  застреёт, я уворачиваюсь от удара, отскакиваю, заставив двух орков столкнуться над телом третьего. Подобрав кинжал одного из эльда, я кидаюсь в гущу врагов с диким воплем, они пятятся, и вот я, попав одному из них в горло, вижу, как дружинники Келегорма, держа строй, рассеивают их, как ветер дым. «Балроги!» — слышу я и вижу, как все эльда пятятся, отступая, а из-за склонов холма появляется огонь. Он явно живой и несет смерть…